В некотором царстве, в некотором государстве, что стояло на семи холмах да у семи рек, жил-был царь. И был он не простой царь, а мудрый, да справедливый, хоть и немного ворчливый. Правил он долго, правил славно, и казалось, что нет конца его державе. Но вот пришла беда, откуда не ждали: то ли заморские купцы привезли невиданную хворь, то ли злые духи подговорили соседей, но стало царство потихоньку разваливаться. Сначала отвалились дальние земли, потом ближние княжества стали жить сами по себе, а там и вовсе народ забурлил, как тесто на опаре.
Царь, видя такое дело, совсем запечалился. Ходил он по своим палатам, вздыхал тяжело, да всё приговаривал: «Эх, держава моя, держава! Куда ж ты катишься, головушка моя седая?» И вот однажды, после особенно бурного дня, когда последние бояре разбежались, а казна опустела, царь лёг в свою опочивальню и больше не проснулся. Но не умер он совсем, нет! Его тело не остыло, не побледнело, а стало будто каменным, но при этом живым. Кожа его приобрела оттенок старого пергамента, а глаза закрылись, словно он просто крепко уснул. И вот так, в своей царской опочивальне, он и остался лежать, словно памятник ушедшей эпохе.
Народ, что остался в столице, поначалу испугался, потом удивился, а потом и вовсе привык. Царь лежал, а жизнь шла своим чередом. Только вот без царя-батюшки, без его мудрого слова, совсем худо стало. Разбойники на дорогах, голод в деревнях, да и чудища лесные осмелели, стали к людям подходить. А в самом центре этого осиротевшего царства жил Иван-царевич. Не простой Иван, а младший сын того самого царя, что теперь лежал, словно изваяние. Иван был молод, горяч, да сердцем чист. Он не мог смириться с тем, что его отец лежит бездыханный, а царство гибнет. Часто приходил он в царскую опочивальню, смотрел на отца и думал: «Неужто нет способа вернуть его к жизни? Неужто нет волшебства, что разбудит его от этого странного сна?»
Однажды, когда Иван сидел у ложа отца, в комнату влетела старая, потрёпанная сова. Она была вся в пыли, с одним глазом прищуренным, а в лапах держала свиток, перевязанный тонкой золотой нитью. Сова уселась на подоконник, крякнула и человеческим голосом проговорила: «Не печалься, Иван-царевич! Не всё потеряно, пока есть надежда. Твой отец не умер, а уснул сном вечным, но не безнадёжным. Чтобы разбудить его, нужно отыскать три волшебных артефакта, что спрятаны в самых потаённых уголках света. Только они смогут вернуть ему жизнь и прежний облик, да и царство твоё спасти от окончательного развала.»
Иван вскочил, глаза его загорелись. «Какие артефакты? Где их искать?» – спросил он, полный решимости. Сова развернула свиток и показала на три нарисованных символа: сияющий камень, серебряный колокольчик и золотое перо. «Камень Света, Колокольчик Забвения и Перо Жар-птицы, – прокаркала сова. – Долгий путь предстоит тебе, Иван-царевич. Но помни, что не только сила, но и доброта, и смекалка помогут тебе в пути. А теперь, прощай, мне пора!» И с этими словами сова вылетела в окно, оставив Ивана наедине с его мыслями и волшебным свитком. Иван посмотрел на спящего отца, потом на свиток, и понял, что его ждёт великое приключение. Но с чего начать? И куда идти? Этого свиток не говорил, лишь указывал на символы, словно загадывая загадку.
Иван решил, что для начала ему нужно узнать побольше о каждом артефакте. Он вспомнил старые сказки, что рассказывала ему нянюшка, и предания, что слышал от старых бояр. Может быть, в них кроется ключ к разгадке? Или, быть может, кто-то из жителей столицы, кто ещё помнил былые времена, сможет подсказать ему путь? Царевич понимал, что путь будет нелёгким, но отступать он не собирался. Ведь на кону было не только пробуждение отца, но и судьба всего его родного царства, что медленно, но верно погружалось во тьму забвения. Он сжал в руке свиток, чувствуя тепло золотой нити, и решил, что завтра же отправится в путь, чтобы найти хоть какую-то зацепку. Но куда же ему направиться сначала? К старой знахарке, что жила на окраине леса, или к мудрому старцу, что обитал в заброшенном монастыре?

Иван-царевич, не мешкая, направился к заброшенному монастырю, что стоял на высоком холме, утопая в зарослях дикого шиповника и старых елей. Дорога была нелёгкой: тропинки заросли, мосты обрушились, а порой приходилось пробираться через густые чащи, где, казалось, ни одна живая душа не ступала много лет. Но решимость Ивана была крепка, ведь на кону стояло не только пробуждение отца, но и судьба всего царства.
Наконец, сквозь пелену тумана и вековых деревьев показались очертания древних стен. Монастырь выглядел величественно даже в разрушении. Каменные арки, поросшие мхом, устремлялись в небо, а колокольня, лишившаяся колокола, стояла как безмолвный страж. Внутри царила тишина, нарушаемая лишь шорохом ветра, гуляющего по пустым кельям. Иван осторожно вошёл, и его шаги эхом разнеслись по полуразрушенному нефу.
В самом сердце монастыря, в небольшой, чудом уцелевшей часовне, Иван нашёл старца. Тот сидел на каменной скамье, погружённый в раздумья, его длинная белая борода почти касалась пола, а глаза, хоть и были прикрыты, казалось, видели всё насквозь. От старца исходило такое спокойствие и мудрость, что Иван почувствовал, как тревоги его сердца немного улеглись.
— Здравствуй, отче, — почтительно произнёс Иван-царевич, склонив голову. — Я Иван, сын царя, и пришёл к тебе за советом. Мой отец спит непробудным сном, а царство наше в упадке. Волшебная сова сказала, что лишь три артефакта могут спасти нас: Камень Света, Колокольчик Забвения и Перо Жар-птицы. Но куда мне идти, с чего начать?
Старец медленно открыл глаза. Они были глубокими, как древние озёра, и полными необъятной мудрости. Он долго смотрел на Ивана, словно читая его душу, а затем заговорил голосом, похожим на шелест осенних листьев:
— Здравствуй, Иван-царевич. Я ждал тебя. Путь твой будет долог и полон испытаний, но сердце твоё чисто, а дух крепок. Первый артефакт, Камень Света, спрятан в Заколдованном Лесу, что лежит за Огненной Рекой. Но прежде чем ты отправишься туда, тебе предстоит пройти первое испытание – испытание добротой. В этом лесу живёт старый Лесовик, что потерял свой волшебный посох. Без посоха он не может управлять лесом, и лес чахнет. Найди его посох и верни Лесовику, и тогда Камень Света откроет тебе свой путь.
Старец протянул Ивану старинную, пожелтевшую карту, на которой были начертаны извилистые тропы и загадочные символы. Карта светилась мягким, тёплым светом, указывая на Заколдованный Лес.
— Помни, Иван, — напутствовал старец, — доброта — это не только щедрость, но и умение слушать, понимать и помогать тем, кто слабее. Будь внимателен к каждому шороху, к каждому вздоху леса. И пусть тебе сопутствует удача.
Иван поклонился старцу, взял карту и отправился в путь. Сердце его было полно надежды и решимости. Он знал, что впереди его ждут опасности, но вера в себя и наставления мудрого старца придавали ему сил. Он шёл по тропе, что вела к Заколдованному Лесу, и думал о том, как найти посох Лесовика. Вдруг, на его пути возникла развилка: одна тропа вела через густой, тёмный ельник, а другая — через светлую, но извилистую берёзовую рощу. И обе казались одинаково таинственными.

Иван-царевич, следуя указаниям светящейся карты, выбрал путь через светлую берёзовую рощу, надеясь на более безопасный и интуитивно верный маршрут. Солнце пробивалось сквозь молодые листья, играя бликами на траве, и казалось, что сам лес приветствует его. Но чем дальше он углублялся, тем сильнее становилось странное, тревожное чувство. Воздух становился тяжелее, а привычные лесные звуки умолкали, уступая место едва уловимому, низкому гулу.
Внезапно, когда Иван проходил мимо старого, могучего дуба, на его пути возникла странная, мерцающая завеса. Она была похожа на марево, но при этом казалась плотной и непроницаемой. Из-за неё доносился едва слышный, но нарастающий треск, словно ломались сухие ветки, и странный, металлический запах, которого Иван никогда прежде не чувствовал в лесу. Карта в его руках замерцала ярче, а затем её свет стал тускнеть, словно что-то мешало её волшебству.
В этот момент из-за завесы выскочил маленький, перепуганный зайчонок. Его шерстка была неестественно тусклой, а глаза светились странным, зеленоватым светом. Зайчонок, не обращая внимания на Ивана, промчался мимо, оставляя за собой лёгкий след из светящейся пыльцы. Иван почувствовал, как по его коже пробежали мурашки. Что-то очень неправильное происходило здесь.
Он осторожно приблизился к завесе и попытался дотронуться до неё. Рука прошла сквозь неё, словно сквозь туман, но при этом Иван ощутил лёгкий электрический разряд. Завеса дрогнула, и на мгновение ему показалось, что он видит сквозь неё не лес, а что-то совершенно иное: огромные, серые здания, высокие трубы, из которых валил дым, и странные, непонятные механизмы. А потом всё исчезло, и перед ним снова был лес, но уже не такой приветливый, как прежде. Деревья казались более тонкими, а их листья — бледными.
«Что это было?» — прошептал Иван, чувствуя, как сердце колотится в груди. Он вспомнил слова старца о том, что мир полон не только волшебства, но и неведомых опасностей. Карта снова засветилась, но теперь она указывала не просто на Заколдованный Лес, а на конкретное место, отмеченное странным, новым символом, похожим на трилистник, заключённый в круг. Символ этот светился тревожным, жёлтым светом.
Иван понял, что ему придётся столкнуться с чем-то, что не описывалось ни в одной сказке. Он продолжил свой путь, держась за светящуюся карту, которая теперь стала его единственным проводником в этом странном, изменившемся лесу. Ему нужно было найти Лесовика, но теперь он понимал, что путь к нему будет куда опаснее, чем он мог себе представить. Впереди, сквозь редкие деревья, он увидел очертания старой, покосившейся избушки, из трубы которой не вился дымок. Это могла быть избушка Лесовика, но что-то подсказывало Ивану, что и здесь его ждёт нечто необычное.