Много лет пролетело с тех пор, как юная Юкико, дочь самурая, с мечом в руках и огнём в сердце вернула честь клану Сакуры и победила Чёрного Змея. Провинция расцвела под её мудрым правлением. Из маленькой девочки она превратилась в прекрасную и справедливую Императрицу, чьё имя произносили с уважением и любовью. Её волосы стали ещё темнее, а глаза, в которых когда-то горел огонь юношеской решимости, теперь светились глубокой мудростью и спокойствием. Зеркальный Меч Кагами-но-Цуруги, символ её победы и наследия, хранился в главном храме, напоминая всем о силе духа и чистоте сердца.
Юкико вышла замуж за доблестного воина из соседнего клана, и у них родился сын, принц Акира. Он был красив, силён и добр, унаследовав лучшие качества от своих родителей. Акира рос под чутким руководством матери, изучая искусство управления, боевые искусства и древние предания. Он был гордостью Юкико и надеждой всего народа. Пришло время, когда Акира достиг того возраста, когда ему надлежало найти себе невесту, чтобы продолжить род и укрепить связи с другими кланами.
Однако, как гласит старая пословица: «Сколько волка ни корми, он всё в лес смотрит». Хотя Чёрный Змей был повержен, его тёмное наследие не исчезло бесследно. В далёких, забытых уголках земель, где тень ещё цеплялась за камни, выжили остатки клана Орочи. И среди них была дочь Чёрного Змея, по имени Кагехиме, что означало «Принцесса Тени». Она была так же коварна и хитра, как её отец, но обладала ещё большей способностью к притворству и обману. Годы она провела, вынашивая план мести, собирая по крупицам тёмную магию и изучая слабости своих врагов.
Кагехиме узнала о принце Акире и его желании жениться. В её голове созрел коварный замысел. Она решила проникнуть в самое сердце клана Сакуры, используя любовь принца как оружие. С помощью тёмной магии и древних заклинаний она изменила свою внешность, превратившись в девушку неземной красоты, с нежными чертами лица и глазами, полными невинности. Она назвалась Харуми, что означало «Весенняя Красота», и появилась в одном из отдалённых селений, где её «случайно» обнаружили слуги принца.
С первого взгляда Акира был очарован Харуми. Её скромность, её нежный голос, её грация – всё в ней казалось идеальным. Он не мог отвести от неё глаз, и его сердце, до этого момента спокойное, забилось быстрее. Юкико, как мудрая мать, заметила изменения в сыне. Она видела его влюблённость, но что-то в Харуми вызывало у неё лёгкое беспокойство. Интуиция, которая не раз спасала её в прошлом, шептала ей о скрытой опасности. Однако, внешне Харуми была безупречна, и Юкико не могла найти ни единой причины для отказа. Ведь, как говорится: «Сердцу не прикажешь».
Харуми быстро завоевала расположение не только принца, но и многих придворных. Она была обходительна, умна и казалась искренней. Но под этой маской добродетели скрывалась холодная, расчётливая душа, жаждущая мести. Каждую ночь, когда все спали, Харуми проводила тайные ритуалы, усиливая свою тёмную магию и постепенно опутывая принца Акиру невидимыми нитями колдовства. Её цель была проста: стать Императрицей, разрушить клан Сакуры изнутри и возродить могущество Орочи. Юкико чувствовала, как тень сгущается над её домом, но пока не могла понять, откуда исходит угроза. Сможет ли она разгадать тайну Харуми, прежде чем будет слишком поздно?

Мудрая Императрица Юкико, чьё сердце чуяло неладное, решила не спешить с выводами и не тревожить сына напрасно. Она вспомнила слова своей крёстной, Бабы Яги: «Иногда, дитятко, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, да и то не поверить». И вот, облачившись в скромные одежды, скрыв своё лицо под тонкой вуалью, Юкико стала тенью, что скользит по дворцовым коридорам и садам, наблюдая за Харуми.
Дни текли, словно горный ручей, и каждый день приносил Юкико новые, едва уловимые знаки. Харуми была воплощением грации и добродетели. Она помогала служанкам, играла на кото, что звучало слаще пения соловья, и даже навещала больных в лазарете, принося им утешение. Принц Акира был совершенно очарован. Его глаза светились от счастья, когда Харуми была рядом, и он всё чаще говорил о скорой свадьбе.
Но Юкико, чьё сердце было наполнено мудростью веков и опытом борьбы с тьмой, замечала то, что было скрыто от глаз других. Однажды, когда Харуми прогуливалась по цветущему саду с Акирой, Юкико увидела, как нежный лепесток сакуры, коснувшись руки девушки, мгновенно потемнел и опал, словно поражённый невидимым морозом. В другой раз, когда Харуми смеялась, её глаза на мгновение вспыхнули странным, холодным блеском, напоминающим глаза змеи, а затем снова стали тёплыми и невинными.
Ещё более тревожным было то, что вокруг Харуми иногда витал едва заметный, тонкий аромат, который Юкико помнила с давних времён – запах застоявшейся воды и старой чешуи, запах, который она ассоциировала с Чёрным Змеем. Этот запах был так слаб, что его можно было списать на случайность, на ветер, принёсший его откуда-то издалека. Но для Юкико, которая знала язык природы и магии, это было предупреждением.
Однажды ночью, когда весь дворец погрузился в сон, Юкико решила провести более тщательное наблюдение. Она последовала за Харуми, которая, как оказалось, не спала. Девушка тихонько выскользнула из своей комнаты и направилась в самые дальние, заброшенные уголки дворцового сада, где росли старые, искривлённые деревья и царила вечная полутень. Юкико, спрятавшись за густыми кустами азалии, наблюдала.
Харуми остановилась у древнего колодца, который давно уже пересох и был завален камнями. Она подняла руки, и над колодцем замерцало тусклое, зеленоватое свечение. Девушка начала шептать слова на древнем, змеином языке, который Юкико слышала лишь однажды – из уст Чёрного Змея. Из колодца поднялся тонкий, извивающийся туман, и в нём Юкико увидела мелькающие тени, похожие на маленьких змей. Харуми улыбнулась, и эта улыбка была лишена всякой невинности. В ней читалась хитрость, злоба и древняя, холодная сила.
«Орочи…» – прошептала Юкико, и её сердце сжалось от тревоги. Значит, её предчувствия не обманули. Дочь Чёрного Змея действительно пришла, чтобы завершить дело своего отца. Но что именно она замышляет? И как остановить её, не навредив при этом своему сыну, который был так слеп в своей любви?
Внезапно Харуми резко обернулась, словно почувствовала чьё-то присутствие. Юкико успела спрятаться глубже в тени, но её сердце бешено колотилось. Кагехиме, или Харуми, как она себя называла, огляделась, её глаза снова вспыхнули змеиным блеском, но затем она лишь пожала плечами и, закончив свои тёмные обряды, вернулась во дворец, оставив за собой лишь лёгкий, едва уловимый запах сырой земли и древней магии. Юкико поняла, что времени осталось совсем мало. Нужно действовать, но как? Ведь сын её, Акира, был ослеплён любовью и не поверит ей без веских доказательств.

С тяжёлым сердцем, но с твёрдой решимостью, Императрица Юкико решила обратиться за помощью к своей крёстной, доброй Бабе Яге. Она знала, что только Яга, хранительница древних знаний и волшебства, сможет подсказать, как разоблачить коварную Харуми, не причинив вреда её сыну Акире.
Однажды ночью, когда луна висела высоко в небе, словно жемчужина, Юкико, облачившись в простой дорожный плащ, незаметно покинула дворец. Она взяла с собой лишь свой верный волшебный клубочек, который когда-то подарила ей сама Яга. Клубочек, едва коснувшись земли, тут же покатился вперёд, указывая путь к границе между былью и небылью, где стояла избушка на курьих ножках.
Путь был неблизкий. Юкико шла через зачарованные леса, где деревья шептали древние сказки, а светлячки танцевали в воздухе, словно маленькие звёзды. Она миновала звонкие ручьи, чьи воды пели колыбельные, и высокие горы, вершины которых касались облаков. Сердце её было полно тревоги за сына, но надежда на помощь крёстной придавала ей сил.
Наконец, клубочек остановился у опушки, где в густой чаще показалась та самая избушка. Она стояла на своих курьих ножках, то поворачиваясь к лесу передом, то к Юкико. Из трубы вился дымок, пахнущий травами и чем-то очень уютным. Юкико подошла ближе и постучала в окошко.
«Кто там?» – раздался изнутри знакомый голос, чуть хрипловатый, но такой родной.
«Это я, крёстная, Юкико!» – ответила она.
Дверь со скрипом отворилась, и на пороге показалась Баба Яга. Она была такой же, какой Юкико помнила её с детства: в цветастом платке, с добрыми морщинками вокруг глаз и озорной искоркой в них.
«Ах ты, моя ласточка! Сколько лет, сколько зим! Заходи, заходи, гостья дорогая!» – воскликнула Яга, обнимая Юкико.
Внутри избушки было тепло и пахло пирогами. На столе стоял самовар, а на полках громоздились склянки с травами, старинные книги и всякие диковинные вещицы. Юкико рассказала крёстной о Харуми, о своих подозрениях, о тёмной магии и о том, как сильно она боится за Акиру.
Баба Яга внимательно слушала, поглаживая своего чёрного кота, который сидел у неё на коленях. Когда Юкико закончила, Яга глубоко вздохнула.
«Значит, дочь Змея объявилась… Я так и знала, что не всё так просто с тем Орочи. Змеиная порода живуча, как сорная трава. Но не печалься, дитятко моё. Есть у меня одно средство, старинное, проверенное. Чтобы разоблачить змеиную личину, нужно показать ей истинное её отражение. Зеркало правды, что хранится в самой глубокой пещере Дракона, покажет её истинный облик. Но добыть его непросто. А ещё…» – Яга прищурилась, – «есть одна старая загадка. Если Харуми не сможет её разгадать, то её чары ослабнут, и Акира увидит её истинное лицо. Но загадка эта не простая, а с подвохом. И вот она:
*«Что всегда идёт, но никогда не приходит?*
*Что всегда бежит, но никогда не устаёт?*
*Что всегда шепчет, но никогда не говорит?»*
«Подумай над ней, Юкико. И помни: спешка – враг мудрости, а терпение – ключ ко всем дверям. А теперь, попей чайку с малиновым вареньем, силы наберёшься перед дорогой обратно.»
Юкико почувствовала, как на сердце стало легче. Она поблагодарила крёстную и, выпив душистого чая, собралась в обратный путь, обдумывая слова Яги и загадку. Теперь у неё был план, но он требовал большой осторожности и смекалки.

Вернувшись во дворец, Юкико решила не медлить. Она знала, что каждая минута промедления даёт Харуми больше времени для укрепления её тёмных чар над Акирой. Однажды вечером, когда лунный свет заливал дворцовый сад, Юкико пригласила Харуми на прогулку. Принц Акира был занят государственными делами, и это был идеальный момент для их разговора.

«Харуми, дитя моё, – начала Юкико, её голос был мягок, но в нём чувствовалась стальная решимость, – ты так прекрасна и умна. Моё сердце радуется, видя, как ты и Акира счастливы. Но в нашем роду есть старая традиция. Прежде чем невеста войдёт в семью, она должна разгадать одну загадку, чтобы доказать свою мудрость и чистоту помыслов. Это не просто слова, это испытание души».

Харуми улыбнулась, но Юкико заметила, как на мгновение её глаза вспыхнули холодным, нечеловеческим светом. «Я готова, Императрица, – ответила Харуми, её голос был сладок, как мёд, но Юкико уловила в нём едва заметный шипящий призвук, – я с радостью приму любое испытание, чтобы доказать свою любовь к принцу Акире и верность вашему дому».

Юкико кивнула и, глядя прямо в глаза Харуми, произнесла загадку, которую ей подсказала Баба Яга:

«Что всегда растёт, но никогда не цветёт?
Что дарит тень, но не имеет корней?
Что шепчет тайны, но не имеет уст?
И что, однажды появившись, никогда не исчезнет, лишь меняет облик?»

Харуми на мгновение растерялась. Её идеальное лицо исказилось лёгкой гримасой, а в глазах промелькнуло раздражение. Она привыкла к тому, что её чары действуют безотказно, а здесь – простая, казалось бы, загадка, но она чувствовала, как слова Юкико проникают сквозь её магическую защиту, вызывая дискомфорт. Она попыталась сосредоточиться, но магия Бабы Яги, вплетённая в загадку, начала ослаблять её тёмные чары. Вокруг Харуми воздух стал чуть тяжелее, а цветы в саду, что ещё недавно были свежими, начали слегка увядать, словно от её внутреннего смятения.

«Это... это...» – Харуми запнулась, пытаясь найти ответ. Её обычная уверенность пошатнулась. Она чувствовала, как её сила утекает, как будто кто-то вытягивает её изнутри. Тёмная магия, которой она так искусно пользовалась, начала давать сбои. Её маска невинности треснула, и на мгновение Юкико увидела в её глазах нечто древнее и злобное, напоминающее глаза Чёрного Змея.

«Время идёт, Харуми, – мягко напомнила Юкико, – мудрость не терпит суеты, но и не любит промедления. Ответ должен быть чист и ясен, как горный ручей».

Харуми стиснула зубы. Она знала ответ, но произнести его было для неё невыносимо. Загадка была о *тени*. Тень всегда растёт (удлиняется), но не цветёт. Она дарит тень, но не имеет корней. Она шепчет тайны (звуки, отражения), но не имеет уст. И однажды появившись, она никогда не исчезнет, лишь меняет облик, следуя за светом. Но для дочери Чёрного Змея, существа тьмы, признать существование тени, её неизбежность и неразрывную связь со светом, было равносильно признанию собственного поражения. Это было против её природы, против её тёмной сущности.

Её лицо побледнело, а губы задрожали. Магическая защита, которую она так тщательно строила, рушилась под натиском простой, но глубокой истины. Юкико видела, как Харуми борется не столько с загадкой, сколько с самой собой, со своей тёмной природой. И в этот момент, когда её чары ослабли, Юкико почувствовала, что пришло время для следующего шага.

Не теряя ни минуты, пока чары Харуми были ослаблены, Императрица Юкико отправилась в опасное путешествие к Пещере Дракона. Путь был долог и полон испытаний. Ей пришлось пересечь Заколдованный Лес, где деревья шептали древние тайны, а тропинки менялись под ногами, пытаясь сбить с пути. Но Юкико, помня наставления Бабы Яги и чувствуя ответственность за судьбу своего сына и всего клана, смело шла вперёд.
Вскоре она достигла Горного Хребта, где воздух был разрежен, а острые скалы упирались в небо. Здесь её ждало первое испытание – Испытание Смекалкой. На узкой тропе, ведущей к пещере, ей преградил путь огромный, древний Горный Дух, сотканный из камня и тумана. Его глаза светились холодным синим огнём, а голос гремел, как обвал.
«Кто посмел нарушить мой покой? – прогремел Дух. – Чтобы пройти, ответь на мою загадку: что всегда идёт, но никогда не приходит?»
Юкико задумалась. Она вспомнила слова Бабы Яги о том, что мудрость – это не только знание, но и умение видеть суть вещей. Она посмотрела на текущий рядом горный ручей, на облака, плывущие по небу, и на саму себя, идущую вперёд. И тут её осенило.
«Это время, – ответила Юкико. – Оно всегда идёт, но никогда не приходит, потому что каждый миг – это уже прошлое, и будущее ещё не наступило».
Горный Дух на мгновение замер, а затем его каменное лицо озарилось слабым светом. «Верно, Императрица! – пророкотал он. – Твоя мудрость достойна. Путь открыт». И Дух растворился в тумане, оставив после себя лишь легкий ветерок.
Дальше путь лежал через Долину Забвения, где сладкие ароматы цветов пытались усыпить её бдительность, а миражи показывали самые заветные желания, пытаясь заставить её забыть о цели. Но Юкико крепко держалась за свою решимость, вспоминая о сыне и о коварстве дочери Змея. Она знала, что нельзя поддаваться иллюзиям, ведь на кону стояло будущее всего её рода. Она прошла сквозь Долину, не поддавшись ни одному искушению, её сердце было наполнено лишь одной мыслью – найти Зеркало Правды.
Наконец, перед ней предстала сама Пещера Дракона. Вход был огромен, словно пасть древнего чудовища, а изнутри доносился слабый, но завораживающий свет. Воздух вокруг пещеры был пропитан древней магией, и Юкико почувствовала, как её собственная сила отзывается на это притяжение. Она знала, что самое главное испытание ждёт её внутри.

Юкико осторожно вошла в Пещеру Дракона. Воздух был тяжёлым, пахло серой и древностью. В глубине пещеры, на груде сверкающих самоцветов, спал огромный Дракон с чешуёй цвета ночного неба. Зеркало Правды, окружённое мягким сиянием, стояло прямо за его могучей спиной.
Юкико знала, что прямое нападение бессмысленно. Она вспомнила слова Бабы Яги о том, что Драконы ценят не только силу, но и мудрость, и чистоту помыслов. Сделав глубокий вдох, она подошла ближе, не прячась, но и не проявляя агрессии. Дракон медленно открыл свои огромные, янтарные глаза, и пещера наполнилась его глубоким, рокочущим дыханием.
«Кто посмел нарушить мой покой?» – прогремел голос Дракона, от которого задрожали сталактиты. – «И зачем ты пришла в моё логово, смертная?»
Юкико, не дрогнув, ответила: «Я – Императрица Юкико, и я пришла за Зеркалом Правды. Моему сыну грозит опасность от тёмной магии, и только это зеркало может раскрыть истину и спасти его». Она рассказала Дракону о дочери Чёрного Змея, о её коварном плане и о своей любви к сыну.
Дракон слушал внимательно, его взгляд проникал в самую душу Юкико. Он видел её искренность, её отчаяние и её безграничную любовь. «Многие приходили сюда за силой, за богатством, за властью, – прорычал он. – Но мало кто приходил за истиной ради любви. Ты прошла испытание храбростью, не испугавшись меня, и испытание добротой, открыв своё сердце. Но есть ещё одно испытание. Ответь мне: что сильнее всего на свете, но при этом не имеет ни формы, ни цвета, ни запаха?»
Юкико задумалась. Она перебрала в уме все известные ей силы, но ни одна не подходила под это описание. Вдруг её осенило. Она вспомнила, как сильно любит своего сына, как эта любовь даёт ей силы преодолевать любые преграды.
«Любовь», – тихо, но уверенно произнесла Юкико. – «Любовь сильнее всего на свете. Она не имеет формы, но может изменить мир. У неё нет цвета, но она раскрашивает жизнь. У неё нет запаха, но она наполняет сердце».
Дракон медленно кивнул. Его глаза смягчились. «Ты права, Императрица. Любовь – это истинная сила. Ты достойна Зеркала Правды. Но помни, что истина может быть горькой, и не всегда легко принять то, что она показывает». С этими словами Дракон отодвинулся, открывая Юкико путь к Зеркалу.

Юкико, взяв Зеркало Правды, почтительно склонилась перед Драконом и попросила у него совета, как лучше использовать волшебный артефакт. Могучий страж, чьи глаза светились древней мудростью, медленно развернул свою чешуйчатую шею и пророкотал голосом, похожим на грохот камнепада:

«Зеркало Правды, о, Императрица, покажет истину лишь тому, кто готов её принять. Но помни: магия Орочи сильна, и дочь Змея не отступит без боя. Чтобы окончательно сорвать с неё маску, тебе понадобится не только Зеркало, но и сила, что живёт в сердце твоего сына. Лишь его искренняя любовь, направленная на истину, сможет разрушить последние оковы обмана. Покажи ему Зеркало в момент, когда его сердце будет открыто, но разум ещё не полностью поглощён чарами. И помни: правда, сказанная с любовью, сильнее любой лжи».

Дракон сделал глубокий вдох, и из его ноздрей вырвался лёгкий дымок, пахнущий горными травами и древностью. «И ещё одно, Юкико. Дочь Змея будет пытаться отвлечь его, запутать, посеять сомнения. Будь готова к её последнему, самому коварному обману. Она попытается заставить его усомниться в тебе самой, в твоей любви и мудрости. Но не бойся, ибо истинная любовь не знает сомнений».

С этими словами Дракон вновь свернулся на своём ложе из самоцветов, его глаза закрылись, погружаясь в вечный сон. Юкико крепко прижала Зеркало к груди. Слова Дракона глубоко запали ей в душу. Она поняла, что ей предстоит не просто разоблачить Харуми, но и помочь Акире увидеть правду, не сломив его сердце. Это будет самое сложное испытание – не только для Харуми, но и для их с сыном отношений. Она должна была действовать осторожно, но решительно. Время поджимало, ведь свадьба приближалась, и с каждым днём чары Харуми становились всё сильнее. Юкико знала, что у неё остался последний шанс спасти сына и всё своё царство от новой угрозы.

Вернувшись во дворец, Юкико тщательно скрывала Зеркало Правды, ожидая подходящего момента. Она наблюдала за Харуми, чьи чары, ослабленные загадкой, теперь проявлялись более явно, хотя Акира всё ещё был ослеплён. Накануне свадьбы был устроен прощальный бал, где Харуми блистала, но её глаза иногда вспыхивали холодным, змеиным блеском. Юкико решила, что это её последний шанс. Во время танца, когда Акира и Харуми были в центре зала, Юкико подошла к ним, держа Зеркало Правды. Она подняла его, и в его гладкой поверхности отразилась не прекрасная Харуми, а извивающаяся, чешуйчатая фигура с горящими глазами – истинный облик дочери Чёрного Змея. Акира, увидев это, сначала не поверил своим глазам, но затем, когда Харуми зашипела и попыталась сбежать, он понял, что его мать говорила правду. Чары спали, и он увидел истинное лицо своей невесты.

Потрясённый увиденным, Акира отшатнулся от Харуми, его лицо исказилось от ужаса и неверия. Он посмотрел на мать, затем снова на Зеркало, где отражалась мерзкая змеиная сущность. «Харуми... что это значит?!» — его голос дрожал от смеси гнева и боли. «Объяснись! Это ложь! Моя мать... она...»
Харуми, чья маска окончательно рухнула, больше не могла притворяться. Её прекрасное лицо исказилось в злобной гримасе, а глаза вспыхнули красным огнём. Она зашипела, и её голос стал низким, гортанным, полным яда. «Глупый мальчишка! Ты думал, что я полюбила тебя? Ты был лишь пешкой в моей игре, средством для захвата этого жалкого царства! Твоя мать... она лишь помеха!»
С этими словами Харуми метнула в Юкико сгусток тёмной энергии. Но Акира, несмотря на потрясение, инстинктивно бросился вперёд, заслоняя мать. Удар пришёлся в него, и он упал, схватившись за грудь. Боль пронзила его, но вместе с ней пришло и полное осознание обмана. Ярость закипела в его сердце. «Ты... ты ранила мою мать!» — прохрипел он, поднимаясь. Его глаза, ещё недавно полные любви к Харуми, теперь горели праведным гневом.
Юкико, видя, что сын ранен, но его разум прояснился, почувствовала прилив сил. Она крепко сжала Зеркало Правды. «Ты не посмеешь навредить моему сыну, дочь Змея!» — воскликнула она, направляя Зеркало на Харуми. Свет, исходящий от артефакта, усилился, обжигая тёмную сущность Харуми.
Харуми, разоблачённая и ослабленная, не собиралась сдаваться. Она начала трансформироваться, её тело вытягивалось, кожа покрывалась чешуёй, а руки превращались в когтистые лапы. Из прекрасной девушки она превратилась в ужасающее змееподобное существо, её шипение наполнило зал. Придворные в панике бросились прочь, но Юкико и Акира стояли твёрдо, готовые к последнему бою. Акира, несмотря на рану, выхватил свой меч, который всегда носил с собой, и встал рядом с матерью. «Мы не дадим тебе захватить наше царство!» — прорычал он, его голос звучал уверенно и сильно.
Битва началась. Харуми, в своём истинном обличье, была сильна и коварна, но Юкико и Акира сражались как одно целое. Юкико использовала Зеркало Правды, чтобы отражать её тёмные заклинания и ослаблять её, а Акира, движимый любовью к матери и своему народу, наносил удары мечом, стараясь поразить её уязвимые места. Каждый удар Акиры был наполнен силой его рода, силой самураев, защищавших эту землю веками. Харуми металась по залу, пытаясь увернуться от света Зеркала и ударов меча, но её силы таяли. Она понимала, что её время пришло, и её ярость только усиливалась.
В один момент Харуми, собрав остатки своих сил, попыталась обвить Акиру своим змеиным хвостом, чтобы раздавить его. Но Юкико, предвидя это, направила на неё самый яркий луч Зеркала, ослепив её на мгновение. Этого было достаточно. Акира, воспользовавшись моментом, нанёс решающий удар, пронзив её сердце. С пронзительным визгом, который эхом разнёсся по всему дворцу, Харуми рассыпалась в прах, оставив после себя лишь едкий запах серы и пустоту. Тёмные чары, окутывавшие дворец, мгновенно рассеялись, и воздух стал чистым и свежим.
Акира, тяжело дыша, опустился на колени, его меч упал на пол. Юкико бросилась к нему, обнимая сына. «Мой храбрый Акира, ты спас нас всех!» — прошептала она, прижимая его к себе. Он был ранен, но жив, и самое главное – его разум был свободен. Дворец, ещё недавно погружённый в атмосферу обмана, теперь был наполнен облегчением и радостью. Придворные, которые прятались, начали осторожно выходить, их лица выражали смесь страха и восхищения. Они видели истинное лицо своей Императрицы и её сына, их храбрость и самоотверженность. Это был конец тёмного правления Харуми, но начало новой эры для царства Сакуры.