В давние-давние времена, когда мир ещё только учился различать добро от зла, а времена года сменяли друг друга по строгому порядку, за высокими облаками, там, где небо сливалось с землёй, стоял дивный дворец. Не простой дворец, а волшебный, сотканный из самой природы. Каждая его стена была живым воплощением одного из четырёх времён года.
Правая стена дышала весной. По ней струились хрустальные ручьи, питая ветви, что прорастали прямо из камня. На этих ветвях, словно по мановению волшебной палочки, набухали и распускались нежные почки, являя миру буйство весеннего пробуждения. Воздух здесь был напоен ароматом свежести и новой жизни.
Задняя стена утопала в изумрудной зелени полевых цветов. Бабочки-парусники, словно живые драгоценности, кружили над ними, а стрекозы с прозрачными крыльями ловили солнечные лучи. Пчёлы, неутомимые труженицы, жужжали, собирая нектар, наполняя воздух сладким ароматом лета. Здесь всегда царило беззаботное веселье и тепло.
Слева царила меланхоличная красота осени. Туман, словно дымка воспоминаний, окутывал стену, сквозь которую проглядывали вспыхивающие, словно огоньки, листья деревьев. Палитра красок поражала воображение: от нежно-зелёного до багряно-красного, создавая завораживающий, но немного грустный пейзаж. Здесь пахло опавшими листьями и прощанием.
А на входной стене властвовала сама матушка Зима. Стена была покрыта ледяными узорами, созданными вьюгами и метелями. Входная дверь, массивная и ледяная, была выкована из прозрачного байкальского льда. Внутри, словно в хрустальной шкатулке, застыли снежинки, каждая из которых была уникальна и прекрасна. Здесь царил покой и величественная тишина.
На страже этого необыкновенного дворца стояли волки-метели и медведи-бураны, чьи глаза горели ледяным огнём. Они были готовы разорвать любого, кто осмелится нарушить покой его обитателя. А во дворце жил не добрый дедушка Мороз, а злобный дух Карачун. Его длинная седая борода была до земли, а синяя шуба, покрытая тонким слоем инея, переливалась и сверкала, словно звёздное небо. Карачун был повелителем тьмы и холода, который в самый короткий день года, в день зимнего солнцестояния, пытался украсть солнце, погрузив мир в вечную ночь.
И вот, на календаре снова 21 декабря. Карачун почувствовал, как в нём пробуждается древняя злоба и жажда власти. Он решил, что этот год станет годом его триумфа. Собрал он своих верных стражников – свирепых медведей и волков, чьи глаза горели ледяным огнём. Поднял свой посох, выкованный из самого крепкого льда, и с силой ударил им о землю.
В тот же миг поднялась буря, снежная и непроглядная, закружила, завыла, унося с собой последние отблески уходящего дня. Карачун, окутанный вихрем, ринулся к небесам, стремясь схватить ускользающее солнце, чтобы навечно погасить его свет. Его ледяные пальцы, словно когти хищника, тянулись к золотому диску, пытаясь вырвать его из небесной синевы. Мир замер в ожидании, затаив дыхание, пока злобный дух боролся с вечным светом. Но солнце, сияющее и неукротимое, сопротивлялось, его лучи пробивались сквозь снежную пелену, словно последние надежды, не желающие сдаваться тьме.
Волки-метели, верные стражи, с воем неслись по земле, заметая следы и запутывая пути, чтобы никто не смог помешать замыслу их повелителя. Медведи-бураны, могучие и неумолимые, рычали, сотрясая землю, их дыхание превращалось в ледяные порывы, сковывающие всё на своём пути. Казалось, сама природа склонилась перед волей Карачуна, подчиняясь его ледяному владычеству. Но даже в самой густой тьме, в самом лютом морозе, таилась искра надежды. И эта искра, подобно крошечной снежинке, что не боится ветра, начинала разгораться в сердцах тех, кто верил в возвращение света.
И вот, когда казалось, что тьма вот-вот поглотит всё, когда последние лучи солнца почти угасли, из глубины лесов, из самых потаённых уголков земли, стали подниматься те, кто не покорился холоду. Невидимые нити света, сплетённые из веры и отваги, потянулись к небесам, словно тончайшие паутинки, но крепкие, как сталь. Они обвивали ледяные пальцы Карачуна, замедляя его хватку, и шептали солнцу слова поддержки, пробуждая его древнюю силу. И тогда, словно в ответ на этот безмолвный зов, солнце вспыхнуло с новой, невиданной прежде мощью. Его лучи, яркие и горячие, пронзили бурю, растопив ледяные оковы, сковавшие мир. Карачун, ослеплённый и обессиленный, отступил, его злоба рассеялась, как утренний туман. А мир, спасённый от вечной ночи, вновь наполнился светом и теплом, готовясь к новому кругу времён года, где весна всегда приходит после зимы, а надежда побеждает даже самую лютую тьму.
Но Карачун не был бы Карачуном, если бы так просто сдался. Отступив, он лишь затаил свою злобу, и его ледяное сердце стало ещё холоднее. Он знал, что в мире есть те, кто способен противостоять его силе, и решил найти способ навсегда избавиться от них. Его взор обратился к древним пророчествам, что хранились в самых потаённых уголках его ледяного дворца. Там говорилось о юной деве, что родится на границе миров, и чьё сердце будет наполнено светом и сказками. Именно она, Василиса, могла стать его главной помехой. И Карачун начал плести свои коварные сети, готовясь к новой битве за свет и тьму.